Сказка Как Был Придуман Алфавит читать онлайн

Сказка "Как был придуман алфавит" - это увлекательная история о том, как один из самых важных инструментов для общения был создан. В ней рассказывается о том, как люди искали способ записывать слова, и как они пришли к созданию алфавита, который сегодня используется по всему миру.

Чудо Азбука Аудиокнига Для Детей. Аудиосказки Мультик

Читать Онлайн Сказка Как Был Придуман Алфавит

Редьярд Киплинг

Как был придуман алфавит

(Редьярд Киплинг, «Сказки слово в слово», М., «Октопус», 2013 г.)

( NB : Рисунки букв в черновом варианте, а не как в книге.)

Перевод Яна Шапиро

Прошла целая неделя после истории с Чужеземцем, сломанным копьём и Таффиным нарисованным письмом, из-за которого вышло столько шума и неразберихи. И вот Таффимай Металлумай (но мы с тобой, моя радость, по-прежнему будем звать её Таффи) снова отправилась с папой на рыбалку. Мама хотела, чтобы Таффи осталась дома и помогла ей развесить шкуры на больших сушильных шестах рядом с Первобытной Пещерой, но Таффи рано утром улизнула к папе на реку; и вот они сидели и ловили карпов. Вдруг Таффи развеселилась и стала хихикать.

– Веди себя прилично, дочь моя, – сказал Тегумай.

– Ну папа, – воскликнула Таффи, – ты что, уже забыл, как юморительно это всё было? Помнишь, как раздувал щёки Большой вождь и какой смешной был наш милый Чужестранец с комьями грязи в волосах?

– Ещё бы мне не помнить! – ответил папа. – Кому, как не мне, пришлось отдать Чужестранцу две выделанные оленьи шкуры с бахромой – в уплату за все обиды, которые мы ему нанесли?

– Мы с тобой ему ничего не наносили, – возразила Таффи. – Это всё мама и другие Первобытные Дамы. И ещё грязь.

– Не хочу больше об этом говорить, – сказал папа. – Лучше давай поедим.

Таффи взяла мозговую кость и целых десять минут сидела тихо как мышка, а Тегумай что-то царапал акульим зубом на кусочках берёзовой коры. Потом Таффи сказала:

– Папочка, я тут всё думаю про один секретный сюрприз. Скажи, пожалуйста, какой-нибудь звук. Любой, какой захочешь.

– А! – сказал Тегумай. – Этого тебе хватит для начала?

– Угу, – ответила Таффи. – Ты был похож на карпа, который разинул рот. Сделай так ещё раз, ладно?

– А! А! А! – повторил папа. – Только не груби мне, дочь моя.

– Я вовсе не хотела тебя обидеть, честно-пречестно! – сказала Таффи. – Мне это надо для одной тайно-секретной внезапности. Скажи еще раз «а », папочка, и немножко так замри; и ещё одолжи мне свой акулий зуб. Я хочу нарисовать карпа с разинутым ртом.

– Зачем? – спросил Тегумай.

– Я ведь тебе уже сказала! – ответила Таффи, царапая по берёсте. – Это будет наш с тобой сюрпризный секрет. Я нарисую карпа с разинутым ртом на закопчённой стене в конце Пещеры – если мама разрешит, конечно, – а ты увидишь его и вспомнишь про это «а ». И мы поиграем, что я вдруг так крикнула и выпрыгнула на тебя из темноты – как прошлой зимой на бобровом болоте, помнишь?

– Ну-ка, ну-ка, – сказал папа тем особым голосом, каким говорят взрослые, когда им и вправду интересно. – Рассказывай дальше.

– Нет, взаправдашний карп у меня не получается, – вздохнула Таффи. – Как обидно! Ладно, тогда нарисую только рот. Помнишь, как они закапываются в тину, головой вниз? Смотри, это у нас будет понарошечный карп; мы притворимся, что всё остальное тоже нарисовано. Вот его рот – это будет звук «а ».

И вот что она нарисовала:

– Недурно, недурно, – сказал Тегумай и перерисовал картинку на свой кусок берёзовой коры. – Только ты забыла усики, которые у него поперёк рта.

– Папа, ну я ведь не умею рисовать!

– А целого карпа рисовать и не надо – только открытый рот и усики поперёк. И мы будем знать, что это карп, ведь у окуня и форели усиков нет. Смотри, Таффи.

И он нарисовал вот это:

– Дай и я себе нарисую, – сказала Таффи. И вот что у неё получилось:

– Ты узнаешь, когда увидишь?

– Ещё как узнаю, – сказал папа. – И когда увижу, сразу так испугаюсь, будто ты сама выскочила из-за дерева и закричала: «А-а-а!»

– Теперь давай другой звук! – велела Таффи очень гордо.

– Ай! – воскликнул папа очень громко.

– Так-так, – подумала Таффи. – Это перемешанный звук. В начале у него «а » с карповым ртом, но что нам делать с его хвостом? Сначала «а », потом «й ». «А-а-а-й» !

– Раз в нём уже есть карповый звук, давай нарисуем остального карпа и соединим их вместе, – сказал папа. Он тоже увлёкся и завлёкся этой новой игрой.

– Не надо. Если они будут вместе, я их точно перепутаю. Лучше пусть по отдельности. И нарисуй только хвост, потому что когда карп стоит на голове, сперва видишь его хвост, – сказала Таффи. – И вообще, хвосты легче всего рисовать.

– Правильная мысль, – сказал Тегумай. – Вот тебе хвост карпа для звука «й ».

– Сейчас попробую, – сказала Таффи. – Только не забывай, что я не умею рисовать как ты. Можно, я нарисую как-нибудь попроще?

И вот что она нарисовала:

Папа кивнул, и глаза его зажигательно заблестели/загорелись и заблестелись.

– Ой, как здорово! – сказала Таффи. – Тогда, папочка, выговори мне ещё какой-нибудь звук.

– O! – громко сказал Тегумай.

– Ну, это просто, – сказала Таффи. – У тебя рот делается круглым – как яйцо или камень-голыш. Так что для этого звука мы можем просто взять яйцо или круглый камень.

– Думаешь, у тебя всегда будет под рукой яйцо или камень? Лучше нарисовать круг или что-нибудь круглое, – вот такое, например.

И вот что он нарисовал:

– Мамочки мои! – сказала Таффи. – Представляешь, у нас уже целая куча звуковых рисунков: карпов рот, карпов хвост и яйцо! Слушай, папа, а скажи ещё какой-нибудь звук.

– Тс-с-с… – сказал Тегумай и нахмурился, но Таффи так увлеклась и завлеклась, что ничего не замечала.

– Ну, это просто, – сказала она, царапая по коре.

– Что «просто»? – удивился папа. – Я сказал: тс-с-с, не мешай, я задумался. Когда я думаю, я не люблю, чтобы мне мешали.

– Всё равно это был звук. Это шипела змея, которой мешают думать. Давай нарисуем для этого «с-с-с» змеиную голову. Вот так пойдёт?

И вот что у неё получилось:

– Это будет другой наш сюрпризный секрет, – сказала она. – Если ты нарисуешь шипучую змею у входа в рабочую пещеру, где ты чинишь копья, то я буду знать, что ты там сидишь и думаешь, и прокрадусь к тебе тихо, как мышка. А если ты нарисуешь его на дереве у реки, когда будешь ловить рыбу, я буду красться, как самая-пресамая тихая мышка, так что даже травинка не шелохнётся.

– Это просто здорово, – сказал Тегумай. – Ты даже не догадываешься, какую важную игру придумала. Мне кажется, дорогая моя Таффи, что дочь твоего отца изобрела лучшую в мире вещь! Самую лучшую с тех времён, как тегумайское племя придумало заменить кремнёвые наконечники для копий акульими зубами! По-моему, мы разгадали самый большой в мире секрет.

– Какой? – спросила Таффи, и глаза её тоже заблестели от увлечённости и завлечённности.

– Сейчас я тебе покажу, – сказал папа. – Как по-тегумайски «вода»?

– «Йа », конечно; и еще это будет река: вот, например, «Вага -йа» – река Вагай.

– А плохая вода, от которой бывает лихорадка, – болотная, затхлая вода, – как она называется?

– «Йо », конечно.

– А теперь смотри, – сказал папа. – Допустим, ты шла мимо запруды на бобровом болоте и увидела на берегу вот это.

И вот он что нарисовал:

– Рыбий хвост и круглое яйцо; два звука вместе… Это значит «йо », плохая вода, – сказала Таффи. – Конечно, я не стану её пить, раз ты сказал, что она плохая.

– Но ведь меня не было возле пруда! Я был где-то далеко, охотился где-нибудь, и всё равно…

– И всё равно ты как будто сам сказал мне: «Таффи, уходи скорей отсюда, а то заболеешь!» И все эти слова прячутся в рыбьем хвосте и в круглом яйце! О папочка, давай скорей побежим и расскажем маме! – закричала Таффи и запрыгала вокруг отца.

– Погоди, – сказал Тегумай. – Давай ещё чуть-чуть подумаем. «Йо » – это плохая вода, а «со » – это еда, которую готовят на огне, верно?

И он нарисовал вот это:

– Да. Змея и яйцо, – сказала Таффи. – Это значит, что обед готов. Если нацарапать их на дереве, ты поймёшь, что пора возвращаться в Пещеру. И я тоже пойму.

– О Священный Бобёр! – воскликнул Тегумай. – Вот это здорово! Только погоди минутку. Смотри, что получается. «Со » значит «пора обедать», а «шо » – это шесты, на которых сушат шкуры. А звучат они очень похоже.

– Ох уж эти шесты! – прошипела Таффи. – Ненавижу развешивать мокрые шкуры на этих паршивых сушильных шестах. А что если ты нарисуешь змею и яйцо, и я решу, что пора обедать, и приду из леса, а окажется, что маме нужно помочь развешивать шкуры на шестах, – что тогда будет?

– Что тогда? Тогда вы с мамой будете развешивать шкуры и дуться друг на друга. Нет, для «шо » нужна другая картинка. Давай нарисуем пятнистую змею, которая шипит «ш-ш-ш », а змея без пятен пусть шипит просто «с-с-с ».

– А если пятна не поместятся? – сказала Таффи. – А вдруг ты будешь куда-то спешить, и забудешь про пятна, и я подумаю, что это съедобное «со », а оно окажется сушильным «шо », и мама всё-таки заставит меня развешивать шкуры. Нет! Лучше нарисуем сами шесты, чтоб ничего не напутать. Я их воткну перед круглым яйцом. Смотри!

И вот что она нарисовала:

– Да, так будет верней. И очень похоже на наши сушильные шесты, – рассмеялся Тегумай. – А теперь я скажу другое слово, и в нём тоже есть звук сушильных шестов: «ши ». По-тегумайски это «острога » или «копьё». – И он расхохотался, вспомнив о Таффином рисунке.

– Папа, перестань надо мной смеяться, – сказала Таффи, которая тоже вспомнила о своём письме и о комьях грязи в волосах Чужестранца. – Нарисуй лучше сам.

– На этот раз обойдёмся без бобров и без холмов, – сказал папа.– Я просто проведу линию, и это будет острога.

– Раз у нас три шеста, пусть будет и три остроги, – решила Таффи.

И Тегумай нарисовал вот это:

– Теперь даже мама не подумает, что меня проткнули копьём.

– Папа, ну хватит дразниться! Мне от этого как-то неприютно. Скажи лучше другие звуки. Смотри, сколько мы уже напридумывали!

– Ну… тогда… – Тегумай посмотрел вверх. – Тогда давай скажем «шу ». Это значит «небо».

Таффи нарисовала сушильные шесты и задумалась.

– Ещё ведь нужен рисунок для того звука, который на конце, да?

– Шу-шу-у-у ! – проговорил папа. – Похоже на звук круглого яйца, только потоньше.

– Тогда давай нарисуем яйцо поменьше и решим, что это лягушка, которая сто лет ничего не ела.

– Ой, нет, – сказал папа. – Если будешь рисовать торопливо, то потом можно запросто спутать одно яйцо с другим. Шу-шшу-у-у. .. Придумал! Мы проделаем дырочку на верхушке круглого яйца: это будет значить, что звук «о-о-о » вытекает оттуда тоненькой струйкой и превращается в «у-у-у ». И приставим снизу лягушачью лапку, чтобы уж точно не спутать. Вот, смотри.

И вот он что нарисовал:

– Ой, как красиво! Куда как лучше худой лягушки! Давай рисовать дальше, – сказала Таффи, усердно царапая акульим зубом по своему куску берёсты.

И Тегумай дрожащей от нетерпения рукой стал рисовать дальше, пока у него не получилось вот что:

– Таффи, давай ты не будешь смотреть на небо и попробуешь разгадать, что это значит по-тегумайски, – сказал он. – Если у тебя получится, тогда мы точно разгадали самый главный в мире секрет.

– Шесты… пробитое яйцо… карпов хвост и карпов рот, – сказала Таффи. – Шу… йа. Небо и вода… вода с неба! Дождь! – И тут ей на руку упала капля, потому что погода начинала портиться. – Ой, папа, начинается дождь. Ты это загадал?

– Да, именно это! – ответил папа. – И заметь, я даже рта не раскрыл!

– Наверное, я и так бы сразу поняла, но когда на меня капнул дождь, тут я уж точно поняла. Теперь никогда не забуду: «шу-йа » – значит, пошёл или скоро пойдёт дождь. Слушай, папочка! – Таффи вскочила и заплясала вокруг Тегумая. – Представь себе, что ты ушел раньше, чем я проснулась, и нарисовал «шу-йа » на нашей закопчённой стене, и я поняла, что собирается дождь, и заранее надела свою бобровую накидку. Представляешь, как удивится мама?

Тегумай вскочил и тоже пустился в пляс. (В те времена папы не стеснялись танцевать, когда им этого хотелось.)

– Но и это не всё! – выкрикнул он. – Нет, не всё! Вот, например, я хотел тебе сказать, что сильного дождя не будет и я жду тебя у реки, – что тогда нужно нарисовать? Скажи сперва по-тегумайски.

– Шу-йа лас, йа мару. «Вода с неба кончилась. Иди к реке». Ой, как много новых звуков! Даже не знаю, как мы их придумаем.

– Придумаем, придумаем! – воскликнул Тегумай. – Постарайся ещё немножко, Таффи, и на сегодня закончим. Шу-йа мы уже умеем писать, верно? Но этот лас – крепкий орешек. Ла-ла-ла , – пробормотал он, размахивая рисовальным акульим зубом.

– Шипящая змея в конце, а перед ней карпов рот: ас . Осталось только ла-ла-ла , – сказала Таффи.

– Ну да: нам нужно придумать это ла-ла-ла. Ведь мы самые первые на Земле его придумываем, понимаешь?!

– Ладно, – зевнула Таффи (она уже порядком устала). – Лас – это когда что-то кончилось или поломалось?

– Конечно, – сказал Тегумай. – Например, то-лас – значит, в бадье для воды опять пусто, и мама не может готовить обед, а я как раз собрался идти на охоту!

– А ши-лас значит, что у тебя сломалось копьё. Как жалко, что я этого не знала, когда рисовала Чужестранцу этих дурацких бобров!

– Ла! Ла! Ла ! – повторял Тегумай, хмурясь и вертя в руках акулий зуб. – Вот ведь напасть какая!

– Шу я нарисую легко и просто, – сказала Таффи. – А потом нарисую твоё копьё, совсем переломанное – вот так!

– То, что надо, – одобрил Тегумай. – Вылитое ла . И больше ни на что не похоже.

И вот что он нарисовал:

– Теперь насчёт йа . А, мы ведь его уже придумали. Тогда займёмся этим мару . Ма-мма-мамм, – как мама, когда она вечером велит тебе закрыть рот и отправляться спать. Давай-ка нарисуем закрытый рот – вот так.

И он нарисовал вот что:

– Потом карп с открытым ртом… и вот у нас ма-ма-ма ! Но что делать с этим р-р-р-р-р , Таффи?

– Он такой же грубый и острый, как пила из акульих зубов, которой ты пилил доску для лодки, – сказала Таффи.

– Ты хочешь сказать, сплошные острые зубья? Вот такие? – спросил Тегумай.

И он нарисовал вот это:

– Точно, – сказала Таффи. – Но столько зубов нам не надо: оставь только парочку.

– Я вообще оставлю один, – сказал Тегумай. – Если наша с тобой игра станет интересной для всех (а я в этом почти уверен), то надо сделать эти картинки совсем простыми.

И вот как он нарисовал:

– Вот теперь всё готово, – сказал Тегумай и запрыгал от радости на одной ноге. – Теперь я смогу нанизать их на бечёвку, как рыбу на кукан.

– Может, вставить между словами какие-нибудь маленькие палочки, как между карпами на бечёвке, – чтоб они не толкались и не сбивались в кучу?

– Лучше я оставлю между ними просветы, – сказал папа. И он очень быстро и вовлечённо изобразил это всё на новой полоске берёзовой коры.

– Шу-йа лас, йа мару , – прочитала Таффи один звук за другим.

– Всё, на сегодня хватит, – сказал Тегумай. – И вообще, ты уже устала, Таффи. Ничего, моя милая, завтра мы всё закончим. И когда самые большие деревья, которые ты видела, пойдут на дрова и сгорят в очагах, и ещё через долгие-долгие годы, – даже тогда люди будут помнить о нас.

Они вернулись домой, и весь вечер Тегумай просидел с одной стороны от очага, а Таффи с другой, и они рисовали на закопчённой стене всякие «йа» и «йо» , «шу» и «ши», и переглядывались и пересмеивались, пока мама не сказала:

– Право же, мой Тегумай, ты ещё хуже, чем Таффи.

– Мамочка, не сердись, пожалуйста, – сказала Таффи. – Просто у нас есть один секретный сюрприз, и мы тебе сразу всё расскажем, когда он будет готов; но только не расспрашивай меня сейчас, а то я не удержусь и всё тебе разболтаю.

И её мудрая мама не стала ни о чём расспрашивать; назавтра Тегумай ранним и погожим утром отправился на реку, чтобы подумать о новых звуковых рисунках, и когда Таффи проснулась, она увидела начерченное мелом «йа-лас » на боку большой каменной бадьи рядом с их Пещерой (и это значило, что вода в ней кончилась или скоро кончится).

«Ой-ой-ой, – подумала Таффи. – От этих звуковых рисунков полно забот! Всё равно как если бы папа сам подошёл ко мне и велел натаскать маме воды для обеда».

Она взяла берестяное ведёрко, пошла к роднику за Пещерой и наносила воды в бадью, а потом побежала к реке и дёрнула папу за левое ухо – за то, за которое имела право дёргать, когда хорошо себя вела.

– А теперь давай рисовать дальше, и мы придумаем все звуковые значки, которые ещё остались, – сказал папа, и весь этот завлекательный день они рисовали без остановки, – только разве что один разок вкусно поели и пару раз буйно поиграли. Они дошли до звука «Т », и Таффи сказала, что если с него начинаются и папочка с мамочкой, и она сама, то надо придумать что-то вроде семейного портрета, где все держатся за руки. Сначала картинки получались красивые и подробные, но после шести-семи раз у них стало выходить всё проще и проще, пока, наконец, на рисунке не остался один Тегумай, высокий и худой, который протягивал руки Таффи и маме. Сейчас ты поймёшь, как это получилось:

Остальные картинки тоже поначалу были слишком красивыми (особенно до обеда), но Таффи с папой снова и снова рисовали их на берёзовой коре, и они становились всё проще и понятней, пока даже Тегумай не мог найти в них изъяна. Для звука «з » они повернули пасть шипящей змеи в другую сторону и пририсовали ей жало, чтобы показать, как злобно и неправильно она шипит;
а для «е», которая часто появлялась на картинках, они придумали вот такой простой завиток:

и они нарисовали Священного Бобра тегумайского племени для звука «б»;

а для звука «ф», от которого раздуваются щёки, когда повторяешь его снова и снова, у них получилось вот что:
; а для хищного звука «х» они нарисовали две пасти больших речных щук, разинутые в разные стороны;
а для жужжального звука «ж» – большую жужелицу;
а волнистый звук «в» получился немножко похож на извилистую, петляющую реку Вагай;

они рисовали и рисовали, пока не придумали все звуки-рисунки, какие хотели, и у них получился весь алфавит, от начала до конца.

Ушли в прошлое тёмные века и светлые века, ушли иероглифы классические и иероглифы демотические, письмена ионические и письмена дорические, и рунические, и крип-тографические, и куфические, и всякие иные закорюческие и закавыческие (ведь все Негусы, Набобы и Наибы, и все

Хранители Старины никогда не оставят в покое хорошую вещь, которая попала им в руки), и наконец, старый добрый алфавит, простой и понятный — A Бэ Вэ Гэ Дэ и все остальные буквы, — вернулся к своему прежнему виду, чтобы наши Са-мые Любимые его учили, когда подрастут немного.

Но я помню Тегумая Бопсулая, и его дочку Таффамай Металлумай, и их милую маму Тешумай Тевиндро, и те давно прошедшие годы. И всё это было, – да, так оно и было! – на берегах полноводной реки Вагай.

Как только Тегумай Бопсулай с Таффи придумали алфавит, Тегумай сразу начал делать Алфавитное ожерелье — волшебное ожерелье из всех букв, — чтобы принести его в Тегумайское Святилище и сохранить там навсегда. Таффи с Тегумаем трудились над Алфавитным ожерельем целых пять лет, а племя приносило им самые лучшие бусы и разные красивые вещицы. Здесь нарисовано это волшебное ожерелье. Шнурок для него сплели из отборных оленьих жил и обвили тонкой медной проволокой.

Первой, если смотреть сверху, идёт старинная серебряная бусина, которую принёс Верховный шаман тегумайского племени; за ней — три чёрные жемчужины; потом глиняная бусина, синяя с серым; за ней идёт бусина из золотого самородка — подарок одного племени, которое получило её из Африки (но скорее всего, это индийская бусина); затем длинная плоская стеклянная бусина из Африки (её тегумайское племя добыло в бою) и две бело-зелёные глиняные бусины, одна с точками, а другая с точками и полосками; за ними три выщербленные янтарные бусины; потом три бело-красные бусины из глины (бусины с точками по краям, а посредине большая бусина с зубцами). Потом начинаются сами буквы; после каждой идёт светлая глиняная бусинка, на которой нарисована та же самая буква, только маленькая. Вот они:

А вырезана на кости (я думаю, что это рог лося).

В изображает Священного Бобра тегумайского племени, вырезанного на пластинке из старой слоновой кости.

С — маленькая серебряная змейка.

D — наверное, это наружная сторона перламутровой раковины.

Е сделана из согнутой серебряной проволоки.

F разбита, и от неё остался только кусочек оленьего рога.

G нарисована чёрной краской на кусочке дерева. (За буквой G стоит не керамическая бусинка, а маленькая ракушка — не знаю, почему.)

H — большая коричневая раковина каури.

I — закрученная серединка от большой раковины. (Тегумай полировал её целых три месяца.)

J — рыболовный крючок в перламутре.

L — сломанное копьё из серебра.

K — тонкая костяная пластинка, на которой сделали царапины и натёрли их чёрной краской.

(Конечно, L должно стоять после K, но когда ожерелье порвалось, его собрали в неправильном порядке.)

M нарисовано на бледно-серой раковине.

N — кусочек порфира с вырезанным носом. (Тегумай пять месяцев делал эту букву.)

О — кусок устричной раковины с отверстием посредине.

P и Q пропущены. Эти буквы потерялись давным-давно, во время большой войны. Когда ожерелье чинили, на их место вставили бусину в виде длинной глиняной трубки и сухие трещотки гремучей змеи, а сами буквы P и Q с тех пор никто не видел.

R, конечно, сделана из обыкновенного акульего зуба.

S — маленькая серебряная змейка.

Т сделана из головки маленькой кости, которую выкрасили в коричневый цвет и отполировали.

U — перламутровая сторона устричной раковины.

W — волнистый кусочек перламутра; его нашли в глубине большой раковины и выудили оттуда проволочкой, облепленной мокрым песком. У Таффи ушло полтора месяца, чтобы его отполировать и просверлить в нём дырочки.

Х — серебряные проволочки, а посередине неотшлифованный гранат (его нашла Таффи).

Y— хвост карпа, вырезанный из слоновой кости.

Z — кусочек агата, похожий на колокольчик, с зигзагообразными линиями. Из одного зигзага сделали змею: вырезали её в мягком камне и втерли в это место красный песок и пчелиный воск. Глиняная бусина с буквой Z — там, где у настоящего колокольчика был бы язычок.

На этом буквы кончаются.

Дальше идёт круглый зеленоватый комочек медной руды; потом обломок бирюзы; потом пористый кусочек золота, найденный в реке (это называется «речной самородок»); потом округлая керамическая бусина, белая в зелёную крапинку. Потом четыре плоских кусочка янтаря с точками (они похожи на костяшки домино); после них — три очень потёртые каменные бусины; потом две бусины из мягкого железа, изъеденные ржавчиной по краям (они, наверное, волшебные, потому что очень похожи друг на друга); и наконец — очень-очень старая сине-жёлто-чёрно-красная африканская бусина, похожая на стеклянный шарик. На этом бусины кончаются и идёт петелька: в неё продевали большую серебряную пуговку, что на другом конце ожерелья.

Ожерелье на рисунке очень похоже на настоящее. Волшебное ожерелье весит ровно один фунт и семь с половиной унций. Чёрную загогулину на заднем плане я нарисовал, чтобы на её фоне были заметнее бусины и всё остальное.

Где древний тегумайский род?

Его давно на свете нет.

Кукушка в Гилдфорде ведёт

Немолчный счёт прошедших лет.

Но годы словно вспять бегут,

И в Суррей вновь спешит весна,

И Таффи тоже снова тут,

Сквозь чащу трав бежит она.

На золотых вихрах роса,

Из прочных шкур её наряд,

Глаза синей, чем небеса,

И самоцветами горят.